Синтез искусств в искусстве. Музыка и изобразительное
искусство.
Связи
между искусствами существовали всегда. В одни эпохи они были большими, в другие
– меньшими. Можно провести параллели между музыкой и живописью в Западной
Европе послеантичной эпохи.
В эпоху
Возрождения в живописи возникли новые жанры: пейзаж, портрет, натюрморт,
бытовая сценка. Им соответствовали и соответствующие жанры в музыке, правда,
появившиеся гораздо не сразу. Очень многие произведения были
"изобразительными", хотя ещё не программными. В музыке этой поры
изображается всё, что только можно изобразить: гроза в концерте
"Лето" из цикла "Времена года" Вивальди, птичьи голоса
("Ласточка" и "Кукушка"Дакена, и "Концерт птиц "
Дандрие, "Влюблённый соловей" Куперена", "Курица"
Рамо), звук почтового рожка ("Каприччио на отъезд возлюбленного
брата" Баха").
Кроме
звукоподражательных, появляются и другие музыкальные пьесы, соответствующие
живописным. Особенно много их у Куперена: это "Застенчивая" и
"Сумрачная" (портрет), "Будильник" (натюрморт), "Сборщики винограда" и "Жнецы"
(бытовая сценка). Не забыты и мифические ("Козлоногие сатиры"
Куперена), и библейские (нашествие саранчи в оратории Генделя "Израиль в
Египте") образы.
В эпоху
классицизма связи между музыкой и живописью ослабевают. В эту пору каждое из
искусств вырабатывает свои самостоятельные "идеальные" формы,
которые чаще всего не связаны друг с
другом. Изображения моря в "Ифигении в Авлиде" Глюка и
"Идоменее" Моцарта, "Пасторальная" симфония Бетховена – это
скорее предвестники романтизма.
Изобразительное
искусство постоянно вдохновляет музыкантов. Ференц Лист признавался, что
Рафаэль и Микеланджело помогли ему понять Моцарта и Бетховена. Роберт Шуман
считал, что для композитора изучать Рафаэлевские картины так же полезно, как
художникам чувствовать симфонии Моцарта.
Благотворная
роль музыки сказалась и на работе художников. «Без музыки я не мыслю жизни», -
говорил Репин. Когда живописец создавал свою первую большую картину
«Воскрешение дочери Иаира», его младший брат, студент консерватории, играл на
рояле «Лунную сонату» Бетховена. И вместе с красками на полотно как бы
проникали эти звуки, помогая художнику внести ноты скорби в картину.
«Хорошая
живопись – это музыка, это мелодия», - говорил великий итальянский художник
Микеланджело Буонарроти. Илья Ефимович Репин отмечал, что красочный колорит
картин Рембрандта звучит, как дивная музыка оркестра. Аналогию между красками в
живописи и тембрами в музыке Римский-Корсаков считал «несомненной». Много
общего между музыкой и живописью можно найти даже в терминах, которые
употребляют музыканты и художники. И те и другие говорят о тональности, о
колорите и красочности полотен и музыкальных сочинений.
Наивно
было бы думать, что каждая картина, на которой изображены люди, играющие на
каких-либо инструментах или поющие, «излучает» музыку. Многие художники вообще
не думали об этом, хотя часто прибегали к «музыкальным» сюжетам. Первые
изображения музицирующих людей пришли к нам из глубокой древности. В Египте на
стенах храмов запечатлены целые музыкальные ансамбли – юноши и девушки,
играющие на кифарах, лютнях, гобоях. В Древней Греции ни одно изображение певца
Орфея не обходилось без лиры, которую он непременно держал в руках. В средние
века и в эпоху Возрождения появилось немало полотен и скульптур с поющими
ангелами. Святые играли на органе. Или же странствующие музыканты перед
восхищённой толпой народа исполняли свои бесхитростные мелодии, извлечённые из
волынок, дудочек, виол.
И хоть в
старину, особенно в эпоху Ренессанса, живописцы несколько свысока смотрели на
музыкантов, так как тогда царицей искусств была именно живопись, в некоторых
картинах, изображающих музицирование, они старались подсказать зрителю, что же
исполняется героями их сюжетов. Так, на полотне неизвестного мастера XVI века
«Музыкантши», хранящемся в Эрмитаже, три молодые женщины занимаются
музицированием – две из них играют на старинных инструментах, а третья поёт.
Перед ними – нотные листы. Теперь эти ноты расшифрованы. Оказалось, что женщины
исполняют арию «Я дам вам радость» популярного в те времен композитора Клодена
де Сермизи.
Или ещё
пример. На картине итальянского художника эпохи Возрождения Микеланджело
Караваджо «Лютнист», также из собрания Эрмитажа, юноша исполняет мадригал
композитора Аркадельта «Вы знаете, что я вас люблю». Об этом говорят ноты,
помещенные перед музыкантом. Долгое время считали, что в нотной тетради
набросан случайный набор знаков. Но художник, столь тщательно выписавший все
детали на холсте, даже крохотную трещинку на лютне, не мог позволить себе такую
вольность.
О
музыкальности живописи всерьёз стали думать живописцы-романтики, с первой трети
прошлого века. Они сознательно, используя особые живописные приёмы, стремились,
«Лютнист» чтобы их картины были «напоены» музыкой. Музыка жила в композиции
полотен, в гармонии красок, в музыкальности ритмов, в игре светотени, в
колорите. У романтиков звучал пейзаж, исторические картины и особенно –
портреты.
Французский
живописец-романтик Эжен Делакруа любил писать портреты музыкантов. И даже не
зная, кто изображён на холсте, можно, взглянув на него, сразу догадаться, что
это – музыкант. Вот, к примеру, живописное изображение великого польского
композитора Фридерика Шопена. На огненном фоне – напряжённое лицо аскета,
погружённого в мучительную думу. Живописными мазками обозначены контуры головы,
выступающей словно из пламени. Невольно ощущается музыкальный напор, который
вырывается с полотна, слышатся звуки его романтически-мятежной и проникновенной
музыки.
С тех пор
живописцы, создавая картины на музыкальные темы, заботятся о их «звучании».
Русские
художники и поэты, русские музыканты всегда обладали удивительной способностью
глубоко проникать в психологию другого народа и передавать в своих сочинениях
национальный колорит иной страны, оставаясь при этом русским.
Карл
Брюллов провёл в Италии более десяти лет. Здесь сформировалась его творческая
манера, окрепло мастерство живописца. Брюллов был пленён людьми, искусством,
красками, самим воздухом этой страны. Восхищёнными глазами смотрел он вокруг, и
эта радость вылилась на его полотна и акварели. Гоголь, хорошо знавший Италию,
первым заметил, что полотна Брюллова дышат той внутренней музыкой, которой
наполнены живые предметы природы.
В 1833
году Карл Брюллов, находясь в Италии, завершил картину «Последний день Помпеи»,
которая принесла ему мировую славу. Изображая действительное историческое
событие, свершившееся 24 августа 79 года нашей эры, когда под лавой и пеплом
извергавшегося Везувия был погребен целый город с двумя тысячами жителей,
художник думал о своих современниках. Разбушевавшаяся стихия напоминала ему
современные события – взрыв народного возмущения в Европе против тирании.
Картина потрясла итальянцев. Они увидели в ней не только совершенную живопись,
но и глубокую идею, созвучную времени.
Картина
была написана в традициях классицизма, требовавшего трагизм жизни преображать в
нетленную красоту. Несмотря на извержение вулкана, принесшего страдания и
смерть, ни одна фигура на полотне Брюллова, ни одно лицо, ни единое платье не
измазаны ни грязью, ни пеплом. Нет ни пятна крови, хотя в центре композиции
лежит мёртвая женщина. Всё возвышенно, благородно. Герои её, по замечанию Гоголя,
заглушают ужас своего положения своею торжествующей красотой.
Незыблемые
правила классицизма требовали, чтобы композиция живописного полотна была
театральна, по-оперному нарядна.
Комментариев нет:
Отправить комментарий